Неизвестно, как именно могло показаться парочке, плохо ли их встретили, хорошо ли, или вовсе безразлично, что было бы даже хорошо, в целях конспирации от нежелательных ушей и глаз. Люди глазели на них, прохожие, люди из окон, даже в таверне стало порядком тише, когда в ней оказались они, но люди бросали не настороженный взгляд, будь-то они что-то знали. Кажется, причина была в том, что давеча произошло.
Бармен, это худощавый мужчина с впалыми щеками и тонкими конечностями, голову которого украшали еще более-менее сносные белокурые волосы, затянутые в тугую косу. Он подошел к столу Вальмонтов сразу, как только те нашли себе место. Услышав их, он немного озадачился, но молча кивнул и ушел прочь. Постепенно в таверне стало чуть громче, люди меньше обращали внимание на гостей. Почему гостей? С виду можно было легко определить, что абсолютно все присутствующие в холле этой таверны были местными жителями, в виду их внешнего вида. Некоторые так и вовсе были босые. Все, кроме парочки эльфов. Вдруг, за стол к гостям подсел мужчина, лицо его было грязным, одежда оставляла желать лучшего и была немногим грязнее его немытого тела. Слегка косой взгляд, отсутствие десятка зубов во рту, все это выдавало в нем закоренелого пьяницу. Но розовые щеки на морщинистом лице, довольно таки напряженный взгляд, все это говорило о том, что этот индивид явно был в алкогольной завязке. На его плешивой голове была видна старая рана, большой красный шрам, который сильно уродовал его и без того непривлекательное лицо. Но, как только он осмелился заговорить, мнение о нем могло смягчиться. Это был не глупый говор, а очень даже адекватный слог.

— Гости в Сеннене редки, должен вам сказать, — говорил он так, словно что-то вот-вот собирался сказать по делу, — не могу быть точно уверен, что Нолтон приготовит что-то кроме рагу, а рагу у него плохое, я… Должен сказать, — он будь-то бы осекся на слове, потупив взгляд на Рейнис, не глядя той в глаза, а после попытался продолжить, — мы с дня на день ждем группу Эйгерофа его святейшества и неофитов его, жрецов Вараноса. У нас тут в Сеннене давеча случилось большое горе.
Мужчина поглядел по сторонам, лицо его стало кислым и смущенным, а рот скривился в гримасе отвращения.
— Некто странник, — сказал он тише, — с гнилым лицом да с глазами, в которых по две черные точки, недавно прошел нашими полями. А за ним шло чудище, что гулем зовут. Здесь в Сеннене Визукрит гостил, он из паладинов вольных, так сразился с тварью, да одолеть её смог ценой своей жизни. А мы в Окхуэл сразу гонца послали, чтоб Эйгерофу сообщить. Но что тут за бесчинства были… — он вздохнул, — Вы верно ведь, что на север путь держите? Я смею молить вас передать весть в Хенфилд, если дорога заведет вас туда в ближайшее время, у… Меня тут, — он достал из рукава письмо и положил его на стол, — это просто нужно отдать в руки Грунхильде, её в Хенфилде знают, если спросите. Послать совсем некого, а вы… Вы явно здесь проездом, потому, изволите?